В Интернете довольно много статей а-ля: «Осторожно! Манипулятор», «Распознать манипулятора и уничтожить!», «Распознать и бежать!». Примерно столько же и в том же ключе, что и про нарцисса – великого и ужасного, которым нередко нарекается партнер, стоит ему позволить себе думать в первую очередь о своих потребностях и интересах. Все «мерзавцы», «негодяи» и «эгоисты» допсихологической эры перекочевали в нарциссов. «Перверзный нарцисс!», – кричит эрудированный манипулятор )
А что, если посмотреть на манипуляцию не как на историю про злодея, а как на некий процесс.
Итак, что такое манипуляция?
Это когда человек не напрямую говорит о том, что хочет (о своих потребностях и нуждах), а пытается получить нужное через определенную скрытую схему. Т.е. по какой-то причине предъявить свою потребность открыто он не может, а потому вместо того, чтобы прямо попросить о чем-то, создает такую ситуацию, в которой другой обеспечит желаемое, но вынужденным способом.
Надо сказать, и на это почему-то редко обращают внимание в заметках по «бытовой» психологии, что психологические манипуляции часто плохо осознаются обеими сторонами. Т.е. манипулятор не садится и не продумывает адский план, как он сейчас вынудит вас сделать то, что он хочет. Это некая автоматическая, чаще всего плохо осознаваемая и давно сформировавшаяся линия поведения. Фактически это адаптивная стратегия, при которой человек научился добиваться желаемого от другого, в невозможности, как ему кажется (или при сильных рисках, издержках), получить иным путем. Часто изначально это история про мальчика или девочку, родители которого или которой были глухи к потребностям своего ребенка. Кроме того, обычно родители манипулятора сами были прекрасными манипуляторами. Т.е. в семье боялись открыто говорить о своих нуждах и чувствах.
Теперь про «составляющие» манипуляции. Для чтобы манипуляция свершилась необходимо:
а) наличие потребности,
б) внутренний запрет на удовлетворение этой потребности явным способом (например, стыд или чувство вины за эту потребность),
в) «приманка» (обещание чего-то хорошего или вероятность встречи с чем-то плохим),
Г) заглатывание вместе с приманкой «крючка» (внутренний отклик).
И если три первые составляющие «принадлежат» манипулятору, то процесс заглатывания, как составляющий и важнейший элемент процесса манипуляции, – принадлежит второй стороне (объекту манипуляции). Закинуть или не закинуть удочку – выбор субъекта манипуляции. Заглотить или не заглотить крючок – выбор объекта манипуляции. Так что у каждого свой вклад в процесс и своя ответственность.
Как правило, приманка – это определенное чувство или какая-то встречная неудовлетворенная потребность. Из чувств чаще всего манипулируют на чувстве страха, стыда или вины, которых второй человек стремится избежать. На этих трех чувствах родители чаще всего манипулируют ребенком (ну и друг другом, конечно, тоже). Манипулировать также легко на неудовлетворенной потребности. Потребности могут быть очень разными, но если вглядеться, то внутри каждой из них почти всегда -потребность в любви. В этом смысле дефицит любви порождает множество возможностей для дальнейших манипуляций. В общем, если любить безусловно, то манипулировать едва ли получится.
Иными словами, чтобы другой дал нам то, что нам нужно, даже если этого сам не хочет, причем дал с высокой вероятностью, то его можно напугать (манипуляция на страхе, например, «если ты сделаешь по-своему я тебя накажу», «лишу чего-то», «мир тебя накажет» и пр.), пристыдить («как не стыдно так разговаривать с мамочкой?!», «обращаться с женщиной?!»), обвинить (по опыту работы с устойчивостью перед манипуляцией, чувство вины самое трудно прорабатываемое). Можно также пообещать, а может быть даже дать кроху любви (чувство гордости, важности, принятия, одобрения – лишь вариации).
Пара виньеток для иллюстрации.
Ваня нуждается во внимании и заботе. Когда Ваня рос, он сначала открыто просил внимания от мамы. Например говорил: «поиграй со мной», «почитай мне» или «хочу пирожное», мама чаще всего отказывала, отвечая: «я занята», «поиграй сам», «отстань». Ваня чувствовал себя одиноким и покинутым. Но, когда он однажды заболел, то обнаружил, что мама «включалась» – она взяла больничный, читала, пока он лежал в постели, готовила любимые блюда, чтобы он скорее выздоравливал. Ваня выздоравливал медленно, а после болел часто – ведь именно тогда он получал желаемое – внимание и заботу мамы.
Ваня сделал вывод – когда ты здоров, радостен и открыто просишь о чем-то – тебе этого не дают, но если быть слабым и больным, то ты получаешь столь нужные внимание и заботу.
Ваня вырос. Когда ему не хватает внимания и заботы от своей девушки Вали, он начинает хандрить и жаловаться на здоровье. В ответ Валя злится и называет его ипохондриком. Ваня неприятен ей в таком состоянии и она равнодушно отвергает его, что делает Ваню еще более несчастным, однако никто на его несчастье из нового круга общения не обращает внимание. Манипуляция не срабатывает. То, что когда-то Ване помогло адаптироваться и выжить в своей родительской семье, теперь мешает ему жить с Валей, быть близкими.
Валя выросла в другой семье и у нее иные способы получения желаемого. Вале нужна забота и помощь. Но с детства ей со всем приходилось справляться самостоятельно. Она рано повзрослела, рано начала работать и ушла от родителей. Валя очень гордиться тем, что она умеет обходиться без чужой помощи. «Не проси!» Вынесла она из детства. Но иногда переоценивая себя, Валя взваливает на себя слишком сложные задачи, доводя себя до выгорания. У нее возникает потребность в помощи, но она привыкла не обесценивать эту потребность и даже призирать. У нее есть внутренний запрет на то, чтобы помощь попросить. Во-первых, она боится получить отказ (в детстве ей обычно отказывали), а во-вторых Валя привыкла думать о себе, как о самостоятельном и сильном человеке, почти сверх-человеке и это чувство вызывает в ней гордость.
Поэтому Валя о помощи не просит и вынуждает Ваню самому на помощь броситься, тогда как она оправдывая себя, от этой помощи будет всячески отнекиваться и кидать: «Я тебя об этом не просила!».
Но если бы Ваня не помог, он чувствовал бы себя «равнодушным мерзавцем» (испытывал бы вину).
Почему в одном случае манипуляция срабатывает, а в другом нет? Потому что одна приманка про нас, а другая – нет.
Для того, чтобы нам быть пойманными на запугивание – нам нужно иметь много страха внутри (т.е. на более ранних стадиях развития быть часто запугиваемым своим родителем/другим важным взрослым). Для того, чтобы быть пойманными на чувство вины – накопить до этого опыт, где часто оказывали крайним, виноватым, «плохим». Т.е. нужно быть заточенным под то, чтобы испытать то чувство, на котором строится манипуляция.
Манипуляция сохраняет себя, пока она работает. Если рыба перестанет клевать, то какое-то время рыбак, конечно, может подождать, закинуть удочку еще сколько-то раз, но потом от рыбалки откажется, во всяком случае в этом месте.
Если человек плохо осознает свои уязвимые стороны, если плохо осознает все накопленные чувства и неудовлетворенные потребности, если в конечном счете плохо управляет собой, то этими сторонами и чувствами начинают управлять другие.
Потребности через манипуляции удовлетворять можно. Более того, иногда это удается сделать быстрее и безопаснее (в короткой перспективе), чем через открытое заявление о них, через разговор, обсуждение, просьбу.
Потребности удовлетворить можно, а достичь близости, увы, нет. Более того, при наличии страха близости, манипуляция как раз таки позволяет ее избежать. Манипуляция дает возможность быть связанными, но не близкими.
Осознанности нам всем, разрешения себе желать и говорить о своих потребностях открытым способом! А интересующимся темой близких отношений рекомендую свой авторский онлайн-курс “Любовь и Невроз: анализ вашей истории любви”.
Евгения Карлин, психолог и человек